С жутким воплем индеец схватился за горло, чтобы остановить хлеставшую кровь, а затем, хрипя и отплевываясь, бросился, как безумный, назад.

Иоланда собиралась догнать его и заставить покинуть остров, как вдруг услышала, что сзади кто-то шумно пробирается сквозь кусты. Она едва успела обернуться и встать в оборонительную позу, как появился второй индеец. В руке он держал толстую бамбуковую палку с острым наконечником.

При виде решительной позы Девушки и особенно клинка в ее руке, он на минуту заколебался. Понимая, что ей грозит смертельная опасность, Иоланда воспользовалась замешательством индейца и перешла в решительное наступление. Она не была новичком в фехтовании и умела пользоваться холодным оружием, применявшимся в те времена.

— Убью тебя!.. — крикнула она.

Застигнутый врасплох неожиданным сопротивлением, а может, напуганный предсмертным хрипом своего товарища, индеец попятился назад, скрипя зубами и огрызаясь, как зверь.

Дважды он пытался поразить девушку своим примитивным копьем, но безуспешно. Видя, что до воды осталось совсем немного, индеец подпрыгнул, пытаясь резко накренить плавучий остров, опрокинуть отважную девушку и вероломно овладеть ею. Но и эта попытка не удалась. Тогда он решил стремительным броском прорваться к девушке и схватить ее руками, но наткнулся на клинок и с диким ревом рухнул в воду.

В тот же миг вода разверзлась, и тело его хряснуло в двух огромных челюстях, усеянных чудовищными зубами. С пронзительным криком несчастный ушел под воду вместе с кайманом, ставшим невольным союзником девушки.

Устрашенная жутким зрелищем, Иоланда потеряла дар речи и смотрела, широко раскрыв глаза, на кровавое пятно, расплывшееся по воде.

— Не думала, что все так кончится, — сказала она, вытирая со лба пот. — Ужас!.. Какой ужас! Поможем хотя бы другому, пока не поздно.

Убегая, первый индеец примял тростник, и растения еще не поднялись. Иоланда дошла по следам до самого края острова, но никого не нашла. Листья мангров были испачканы свежей кровью, но индейца не было видно. Возможно, он прыгнул в воду и погиб в болоте или испустил дух на одном из ближайших островков.

— Вы сами того хотели, — печально сказала девушка. — Я бы с удовольствием сохранила вам жизнь.

Иоланда медленно добрела до другого края острова и бросила взгляд на берег. Ни Моргана, ни их одинокого лагеря не было видно. Островок тронулся с места и плавно плыл по широкой протоке, огибая отмели.

Глава XXV

Ночной переход

Убедившись, что и первый индеец погиб, Иоланда стала понемногу успокаиваться. Ее, однако, не очень устраивало плавание, которое она не в силах была изменить, ибо никакими веслами нельзя было придать огромной массе нужное направление.

Вначале она надеялась, что островок прибьет к отмели, на которой застряла лодка, но течение отнесло его в сторону, и теперь он плыл не к берегу, а туда, где не видно было деревьев, указывавших на наличие леса и, следовательно, суши.

«Уж не несет ли островок в море? — подумала с тревогой девушка. — Да нет, — сказала она, сориентировавшись по солнцу. — Мексиканский залив ближе к северу, а нас влечет к югу. А куда течет вода? Может, вливается в еще большую лагуну? Как, наверное, волнуется без меня сеньор Морган! Если бы его можно было предупредить. Попробовать, что ли?»

Подойдя к краю островка, она трижды выкрикнула имя капитана и стала ждать.

Внезапно издалека до нее донесся голос:

— Сеньора!.. Сеньора!.. Где вы?

— Меня несет к югу. Пристанем к берегу, и я пойду к вам. Все в порядке, ждите, не беспокойтесь.

Присев на листья, она отстегнула палаш и выпила полдюжины яиц, которые сложила утром в ямку.

«Жаль, что нельзя пригласить сеньора Моргана», — подумала она.

Покончив со скудной трапезой, Иоланда соорудила из тростника маленький навес, чтобы спастись от невыносимо жарких лучей солнца, и принялась терпеливо ждать, когда нерукотворный плот пристанет к берегу.

Протока кончилась, и перед девушкой открылось огромное водное пространство без единого островка. В воздухе носились огромные стаи водоплавающих птиц, без страха кружившиеся над головой Иоланды и садившиеся прямо в камыши.

На юге, напротив, у самого горизонта появилась темноватая полоска — скорей всего, лес. Лагуна, должно быть, кончалась там, переходя в новую протоку или озеро, потому что течение, при всей своей слабости, не меняло направления.

— До заката мне туда не доплыть, — сказала Иоланда, приподнявшись, чтобы лучше разглядеть лесную полоску. — Сколько же мне придется шагать, чтобы добраться до сеньора Моргана. Да еще ночью, когда звери выходят из нор за добычей! Но не бросать же флибустьера, сейчас такого слабого и беззащитного.

Забравшись снова под навес, она посмотрела на воду, которая то и дело вспучивалась под напором чьих-то шершавых спин, покрытых илом. Это были кайманы, развлекавшиеся тем, что преследовали друг друга. К счастью, им, похоже, было не до островка.

Берег тем временем становился все ближе. Он был довольно низок, почти вровень с лагуной, и покрыт обильной растительностью. Судя по длинным кривым корням, словно выходившим из воды, там были заросли манго.

Солнце уже садилось, когда островок наконец пристал к берегу, оказавшемуся весьма топким и, возможно, таившим в себе плывуны.

Манговые деревья росли совсем близко, и их корни спускались так низко, что по ним можно было выбраться на берег.

Иоланда, не доверявшая предательскому берегу, повесила палаш на бок и вскарабкалась на ближайшее корневище, не обращая внимания на шумные и далеко не безобидные протесты стаи рыжих обезьян, завладевших ветвями, чтобы полакомиться плодами.

Уцепившись за крепкие, как канаты, лианы, во множестве спускавшиеся с деревьев, и стараясь не угодить ногой в плывуны и не уйти в них по горло, Иоланда, как заправская гимнастка, перемахнула наконец на твердую почву, где росли роскошные каучуконосные пальмы.

— А теперь на север! — воскликнула неутомимая девушка. — До полуночи звери обычно не выходят из леса, а к тому времени я пройду изрядную долю пути. Бедный сеньор Морган, как он, наверное, волнуется!..

Подобрав с земли плоды манго, она сунула их в подол — яйца она не взяла, чтобы чувствовать себя свободней, — и с палашом в руке смело двинулась вдоль берега.

Солнце уже село, чайки реяли над островами, возвращаясь к гнездам. Из-за деревьев поднималась луна, окрашивая воду в серебристый цвет.

Шум мало-помалу стих. Замолкли обезьяны и птицы, но зазвенели ненавистные комары, тучами вылетавшие из мангровых зарослей.

Иоланда ускорила шаг, стараясь держаться подальше от опушки леса, дабы не угодить в лапы ягуару или кагуару, и часто останавливалась, напрягая слух. К счастью, и в лесу было тихо. Слышно только, как шелестят листья, слегка раскачиваемые ночным ветерком.

И все же Иоланда не чувствовала себя в безопасности. Несмотря на палаш, зажатый в руке, смутный страх закрадывался ей в душу. Ей казалось, что на опушке ходят какие-то люди и свирепо горят глаза хищников.

Три или четыре раза она останавливалась, со страхом озиралась вокруг, опасаясь, что ее преследуют люди или животные, и уже подумывала, не укрыться ли ей на дереве и не подождать до рассвета.

Но опасение, что Морган, к которому в глубине души она питала уже не просто расположение, мог попасть в беду, заставляло ее снова пускаться в путь. Она шла уже часа два, все более ускоряя шаг, как вдруг ей почудилось, что шагах в сорока от нее, на опушке, возникла чья-то огромная фигура.

Луна, сиявшая в чистом небе, осветила ее лишь на миг, и чудовище тут же скрылось в густой тени под деревьями, так что Иоланда не смогла его как следует рассмотреть. Но это, скорей, была обезьяна, чем ягуар или тапир, правда, каких-то необыкновенных размеров.

— Вылитый орангутанг, — пробормотала Иоланда. — Но ведь говорят, что в Америке они не водятся.